Точка кипения - Страница 94

Комбат застыл, ошеломленный такими обвинениями. Чуть позже он сообразил, что в словах Даши была своя логика. Стиль поведения, манеры Рублева в Междуреченске не давали ни малейших оснований заподозрить его в излишней щепетильности. А в Москве он стал настоящим ханжой. Девочка сразу заметила такое несоответствие и нашла, как ей показалось, единственно возможную разгадку. Еще хорошо, что обвинила Комбата в желании устранить ее от дел. А ведь могла решить, будто Рублев раздумал помогать егерю.

Зазвонил телефон. Комбат снял трубку.

– Иваныч, глухой номер, – услышал он голос Подберезского. – Надо же такому случиться, одни ремонт затеяли, к другим целый косяк родственников подгреб.

– Судьба, – вздохнул Рублев и повернулся к Даше:

– Ладно, ешь мою печень, пей мою кровь… Оставайся.

Дальше события начали развиваться с угрожающей быстротой и совершенно неожиданно для Комбата. Девушка не привыкла сидеть без дела. Она придирчиво осмотрела каждый уголок квартиры, и вот уже скрипнул отодвигаемый стол, тихо зашелестел половик.

– Эй, эй, у меня здесь каждая вещь на своем месте, ничего не трогай, – строго предупредил девушку Комбат.

– Я и не собираюсь, будьте спокойны, только немножко уберу.

Это “немножко” затянулось часа на три. Рублев только нервно сверкал глазом, когда Даша слишком увлекалась, но в конце концов был вынужден признать, что понятие “женская рука” – вовсе не досужая выдумка распоясавшихся феминисток. В его квартире всегда поддерживалась чистота и порядок, у каждой вещи было свое место, и Комбат точно знал, где это место находится. Но, увы, порядок Рублева сильно отдавал стерильностью казармы, будто человек лишь благодаря врожденной аккуратности ухаживает за своим жильем. Благодаря Даше комнаты вдруг задышали теплотой и уютом, словно она привезла с собой и выпустила в квартиру сказочного домового.

– М-да, – протянул Комбат, – убирать ты умеешь!

Глава 34

Когда Райхлин понял, что победа останется за неизвестными, штурмующими лагерь, он, игнорируя опасность, бросился к дому и влетел в свою комнату.

Там в углу стоял небольшой сейф. Инженер торопливо открыл его. Тускло блеснули стальные коробочки с надписями “рубины”, “шпинель”, “топаз”, “гранат”, “хризоберилл”, “циркон”, “лунный камень” и “д/р”. “Д/р” означало “для разбора”, то есть это была вчерашняя добыча старателей, которую инженер еще не успел рассортировать.

У Райхлина был уникальный нюх на халяву. Инженер почувствовал, что ему может здорово подфартить, надо только действовать с умом. Огромный рубин лишил его покоя. Ему даже приснилось, как он у себя дома демонстрирует бесценный камень знакомым ювелирам, а те восхищенно цокают языками и дружно раскрывают чековые книжки.

Теперь сон мог стать явью, надо только сделать так, чтобы никто не заподозрил Райхлина в краже, ведь незаконной добычей могут заинтересоваться соответствующие органы. Конечно, это маловероятно при нынешнем бардаке, но мало ли. Вдруг допросят Никонова, он все расскажет, и тогда сразу же возникнет вопрос: где уникальный рубин? Выяснится, что у того, кто хранил все добытые камни. Значит, самоцветы должны оказаться у рабочих, тогда след рубина затеряется, а Райхлин окажется лишь одним из многих подозреваемых.

Инженер вышел из дома. Стрельба уже закончилась, он увидел, как двое незнакомцев повели к лесу временного начальника охраны Левшу. Райхлин остановился, обдумывая фразу, которая подтолкнет людей к грабежу. Вдруг из толпы вырвалось несколько человек, бросившихся догонять уходящих. Инженер подошел к рабочим.

– Чего они носятся как ошпаренные? – спросил он.

– Так это самое, мы ж посреди голого леса, кругом, мля, на сто верст одни деревья. А эти знают, как к жилью выйти. Так пусть, мля, и нас заодно выведут.

– Правильно, мужики. Только неужели мы уйдем отсюда с пустыми руками? Если государство рудник заграбастает, нам за работу ломаного гроша не заплатят.

– Верно.., дадут ногой под задницу, еще в тюрьму упекут, – раздались голоса. А что ты предлагаешь?

– У меня есть камни, добыча за три дня работы, собирайтесь в большой комнате, разделим их по-честному.

Через минуту Райхлин снова был у сейфа. Он достал рубин, лихорадочно сунул его в футляр электробритвы, которую затолкал на дно чемодана, а остальные самоцветы отнес в коробках рабочим. Те встретили появление инженера радостным гулом.

– Молодец начальник! Вот это я понимаю – наш человек! Ох и гульнем, братва!

Сначала дележ шел благопристойно, даже откладывали долю Никонова и приводящих его в чувство людей – три отдельные маленькие кучки. Но камни попадались разные – поменьше и побольше, чистой воды и замутненные, с обесценивающими их вкраплениями инородных тел. Когда речь шла о шпинели, лунном камне и других сравнительно дешевых самоцветах, рабочие держали в узде свои эмоции. Но вот пришла очередь коробки с рубинами. Райхлин умышленно приберегал ее к финалу, когда у одних накопятся обиды на несправедливый дележ, а у других – опасения, что их могут кинуть в самом главном, и каждый будет готов защищать свои права любыми способами. Так оно и вышло.

– Вы че мне втюхали, твари? Вон у Генки рубин где-то на два карата, а у меня раз в десять меньше.

– Зато у тебя топаз замечательный – с крупную сливу.

– Можете забрать его себе и засунуть в задницу, а мне дайте рубин не хуже Генкиного.

– Молчи в тряпочку, козел!

Тут словесные оскорбления гармонично дополнились действиями. Мордобой вспыхнул нешуточный. Одни рабочие самозабвенно лупили друг друга по физиономиям, а более рассудительные теснили их от стола, чтобы они не опрокинули его, рассыпав драгоценности, временами получая за это незаслуженные зуботычины.